Вверх
Оставить отзыв
Только для врачей

В Госдуме проконтролируют организацию и оказание онкопомощи в регионах. Результаты опросов врачей и пациентов будут визуализированы на интерактивной карте

/

В Госдуме запустили проект общественного контроля работы онкослужбы «Онкомонитор»

/

Вышел в свет первый выпуск экспертно-аналитического вестника «ЭХО онкологии»

/

В реанимацию могут не пустить братьев пациента, опекунов и детей до 14 лет. Больницы не обязаны выполнять эти требования, поясняет эксперт

/

Как устроена диагностика в системе ОМС, как развивается онкодиагностика, как упростить взаимодействие частной и государственной медицины?

/

Минздрав ставит целевые показатели по улучшению здоровья россиян. А когда не достигает их — манипулирует статистикой

/

«К заключениям из частных клиник относятся крайне скептически» Что нужно знать об отсрочке от мобилизации по болезни?

/

Сколько стоит честь врача? Недорого. О перспективах защиты медработниками чести и достоинства в суде

/

На раке решили не экономить. ФФОМС попробует отказаться от оплаты высокотехнологичного лечения онкологии по тарифам, утвержденным Минздравом РФ

/

«Осуждение врачей за убийство войдет в историю». Дело работников калининградского роддома плачевно скажется на всей отрасли здравоохранения

/

Применение препаратов off-label у детей «формально заморожено» до вступления в силу клинических рекомендаций и стандартов медпомощи

/

А полечилось как всегда. Закон о назначении детям «взрослых» препаратов дал неожиданный побочный эффект

/

Как в России лечат рак молочной железы? Минздрав России опубликовал новые стандарты медицинской помощи при раке молочной железы у взрослых

/

ФСБ расследует «финансирование» российских медработников иностранными фармкомпаниями

/
Исследования
4 сентября 2023
876

Ограничение лучевой терапии при раке прямой кишки: меньше значит лучше

Автор: Фонд «Вместе против рака»
Ограничение лучевой терапии при раке прямой кишки: меньше значит лучше
Рак прямой кишки (РПК) продолжает оставаться насущной онкологической проблемой, поскольку по всему миру отмечается рост заболеваемости. Примерно в половине впервые диагностированных случаев РПК представлен местно-распространенным заболеванием, стандартным подходом к лечению которого является предоперационная химиолучевая терапия с последующей операцией и адъювантной химиотерапией. Однако выраженные побочные эффекты облучения заставляют искать новые, не менее эффективные варианты лечения. Один из них недавно был изучен в исследовании PROSPECT, которое показало, что при данной форме опухоли возможно избежать лучевой терапии без потери эффективности.

В России рак прямой кишки стоит на третьем месте в структуре заболеваемости злокачественными новообразованиями органов желудочно-кишечного тракта и на седьмом в общей структуре онкологической заболеваемости. В 2021 году «грубые» показатели заболеваемости (оба пола) составили 20,46 случая на 100 тыс. населения, среднегодовой темп прироста 1,43%; стандартизованные показатели (оба пола) 11,02 на 100 тыс. населения, среднегодовой темп прироста 0,41% (статистически незначимо). Средний возраст заболевших (оба пола) 66,1 года.

И согласно прогнозам заболеваемость РПК в России продолжит расти, и к 2025 году составит 32,7 тыс. новых диагнозов.

Как лечится местно-распространенный РПК?

Классическим вариантом лечения местно-распространенных форм РПК, который сформировался к началу 2000-х годов, служила химиолучевая терапия (радиотерапия на область таза в сочетании с сенсибилизирующей химиотерапией фторпиримидинами) с последующим (через 6–8 недель) хирургическим лечением и адъювантной химиотерапией. Это позволило добиться хороших результатов: снизить стадию болезни и риск рецидива меньше, чем до 10%. У 14% пациентов удалось получить полный патоморфологический эффект, а у 4% – полный клинический эффект. Далее в ряде работ (1, 2, 3) было показано, что безопасной и эффективной альтернативой пролонгированной химиолучевой терапии могут стать различные варианты фракционирования, в том числе короткие курсы лечения (5 фракций по 5 Гр). Это не оказывает отрицательного влияния на общую и безрецидивную выживаемость, а также частоту развития локальных рецидивов.

Однако следует помнить, что лучевая терапия на органы малого таза всегда сопровождается значимой токсичностью.

Она выражается в нарушениях функции кишечника и мочевого пузыря, половой дисфункции и отсроченных эффектах, таких как повышенный риск переломов костей малого таза и развитие вторичных опухолей, а также бесплодие, раннее наступление менопаузы и нарушение функции костного мозга.

Угнетение кроветворной функции костного мозга особенно опасно для людей, которым в будущем планируется проведение химиотерапии, а бесплодие и преждевременная менопауза становятся проблемой в силу того, что РПК все чаще диагностируется у лиц в возрасте до 50 лет.

В связи с этим исследователи из США поставили перед собой вопрос: а можно ли использовать лучевую терапию более селективно, назначая ее не всем подряд, а только тем пациентам, которые не отвечают на химиотерапию? С этой целью было задумано и проведено мультицентровое исследование II/III фазы PROSPECT.

Новое исследование в деталях

В исследование было включено 1128 пациентов с местно-распространенными формами РПК (клиническая стадия Т2 с вовлечением лимфатических узлов, Т3 без вовлечения лимфатических узлов или Т3 с вовлечением лимфатических узлов), которые подходили для проведения сфинктер-сохраняющей операции.

Пациентов рандомизировали в группы модифицированной химиотерапии (n = 585) или стандартной химиолучевой терапии (n = 543). Средний возраст пациентов составил 57 лет (34,5% – женщины). Затем все пациенты прошли хирургическое лечение: нижнюю переднюю резекцию с тотальной мезоректумэктомией.

Стандартное химиолучевое лечение включало лучевую терапию на область малого таза в дозе 50,4 Гр (за 28 фракций) в сочетании с сенсибилизирующей химиотерапией 5-фторурацилом либо капецитабином. Модифицированная химиотерапия проводилась по режиму mFOLFOX6.

Исследователи выбрали модифицированный режим mFOLFOX6, исходя из большого практического опыта его применения. Он появился в 2002 году, и рандомизированные контролируемые исследования при раке толстого кишечника показали его превосходство над монотерапией 5-фторурацилом.

Пациентам из группы mFOLFOX6, у которых после 6 циклов лечения отмечено уменьшение размеров первичной опухоли минимум на 20%, сразу же проводилась операция, тогда как остальным пациентам до операции дополнительно проводилось химиолучевое лечение. Рекомендовалась послеоперационная адъювантная химиотерапия (6 циклов в группе mFOLFOX6 или 8 циклов в группе химиолучевой терапии), однако не была обязательной.

Результаты проведенного исследования

Спустя 58 месяцев наблюдения оказалось, что применение режима mFOLFOX6 не уступает химиолучевой терапии по показателю безрецидивной выживаемости (относительный риск рецидива или смерти 0,92, p = 0,005).

Частота развития местных рецидивов через 5 лет была низкой: 1,8% в группе mFOLFOX6 и 1,6% в группе химиолучевой терапии.

Что касается побочных эффектов 3 степени и выше, то они в 2 раза чаще встречались в группе mFOLFOX6, чем при химиолучевом лечении (41 и 22% соответственно). Однако исследователи подчеркнули, что в группе химиотерапии лечение продолжалось в 2 раза дольше.

Чаще всего в группе mFOLFOX6 встречались такие нежелательные эффекты 3 степени и выше, как нейтропения (20,3%), боль (3,1%) и гипертензия (2,9%), тогда как в группе химиолучевой терапии отмечена лимфопения (8,3%), диарея (6,4%) и гипертензия (1,7%).

Если говорить о субъективной оценке нежелательных явлений со стороны пациентов, то в группе mFOLFOX6, по сообщениям пациентов, реже возникала диарея, а функция кишечника в целом была лучше, чем в группе химиолучевой терапии (p < 0,05).

Однако в группе химиолучевой терапии реже отмечалась тревожность, снижение аппетита, запоры, депрессия, дисфагия, одышка, отеки, утомляемость, признаки мукозитов и нейропатии, тошнота и рвота на фоне лечения (p < 0,05).

Тем не менее через 12 месяцев после операции эти различия сошли на нет, и у пациентов, изначально рандомизированных в группу mFOLFOX6, реже возникала утомляемость и нейропатия, а сексуальная функция была лучше, чем у тех, кто получал химиолучевое лечение (p < 0,05).

Преимущество проведенного исследования заключалось в том, что с помощью опросника пациенты получали возможность сообщать о тех неприятных симптомах, которые они испытывали во время лечения. Понимание влияния лечения на самочувствие и функциональное состояние организма позволяет пациентам выбирать тот вариант терапии, который им субъективно подходит больше. Следовательно, этот момент необходимо учитывать онкологу при обсуждении с пациентом возможных лечебных опций и последствий выбора пациента.

А как обстановка с лечением в России?

Согласно отечественным клиническим рекомендациям в качестве основного метода радикального вмешательства у пациентов с РПК (за исключением плоскоклеточного рака) следует рассматривать хирургическое лечение. Для улучшения локального контроля опухоли рекомендуется предоперационная лучевая или химиолучевая терапия, которая назначается всем пациентам со следующими стадиями РПК: сТлюбое N1-2M0 (нижне- и среднеампулярные отделы прямой кишки), сТ2-4N0M0 (нижнеампулярный отдел), сТ3с-4N0M0 (среднеампулярный отдел), сТлюбое N2M0, сТ4b N0-2M0 верхнеампулярный отдел). Это в целом соответствует критериям отбора пациентов в описанном выше исследовании.

Аналогичного мнения в своих практических рекомендациях от 2022 года придерживаются специалисты Российского общества клинической онкологии. Однако дополнительно указывается, что в специализированных клиниках с большим количеством проходящих операции пациентов (не менее 20 резекций прямой кишки на хирурга в год) хирургическое лечение может проводиться без предоперационной лучевой или химиолучевой терапии. Правда, возможно это для всех пациентов с раком верхнеампулярного отдела прямой кишки и пациентов с раком среднеампулярного отдела прямой кишки сТ1–3bN1M0. Решение о лечении в таких случаях должна принимать мультидисциплинарная группа специалистов.

При наличии показаний, согласно отечественным рекомендациям, возможны следующие варианты лучевого или химиолучевого предоперационного лечения:

  • курс дистанционной конформной лучевой терапии: разовая очаговая доза на первичную опухоль и регионарные лимфоузлы 5 Гр, 5 фракций (до суммарной очаговой дозы 25 Гр) в течение 5 последовательных дней – или
  • курс дистанционной конформной лучевой терапии в сочетании с химиотерапией фторпиримидинами: разовая очаговая доза 1,8–2 Гр, СОД 44 Гр на зоны регионарных лимфоузлов. СОД 50–54 Гр на первичную опухоль. Лечение ежедневно, 5 раз в неделю, фотонами 6–18 МэВ.

Если сравнивать предоперационную и послеоперационную химиолучевую терапию, то первая обладает более высокой эффективностью и меньшей токсичностью. В силу этого послеоперационная лучевая терапия (54 Гр по 1,8–2 Гр за фракцию в комбинации с фторпиримидинами) допустима лишь у тех пациентов, которым данное лечение не проводилось по каким-либо причинам на дооперационном этапе либо при обнаружении положительного циркулярного края резекции после операции.

Для проведения предоперационной химиотерапии наши клинические рекомендации предусматривают режимы mFOLFOX6 (см. выше) или XELOX (оксалиплатин + капецитабин). Однако о возможности отказа от проведения лучевой терапии для пациентов с местно-распространенными формами РПК в тексте рекомендаций не упоминается.

Применение лекарственных препаратов, входящих в протоколы mFOLFOX6 или XELOX, прописано в отечественных стандартах оказания помощи при РПК.

telegram protivrakaru

Отличается более высокой дозой лейковорина (400 мг/м2 в/в в 1-й день), 5-фторурацил вводится струйно только в 1-й день в дозе 400 мг/м2 и затем в виде продленной инфузии в течение 46 часов (общая доза 2400 мг/м2), а доза оксалиплатина составляет 85 мг/м2 в 1-й день.

5-летняя безрецидивная выживаемость составила 80,8% в группе mFOLFOX6 и 78,6% среди пациентов, получавших химиолучевую терапию. Показатели 5-летней общей выживаемости составили, соответственно, 89,5 и 90,2% (относительный риск смерти 1,04).

Пациенты сообщали о своих симптомах и нежелательных явлениях с помощью анкеты PRO-CTCAE.

Колонка редакции
Габай Полина Георгиевна
Габай Полина Георгиевна
Шеф-редактор
Выявил – лечи. А нечем
Выявил – лечи. А нечем
Данные Счетной палаты о заболеваемости злокачественными новообразованиями (ЗНО), основанные на информации ФФОМС, не первый год не стыкуются с медицинской статистикой. Двукратное расхождение вызывает резонный вопрос – почему?

Государственная медицинская статистика основана на данных статформы № 7, подсчеты  ФФОМС — на первичных медицинских документах и реестрах счетов. Первые собираются вручную на «бересте» и не проверяются, вторые — в информационных системах и подлежат экспертизе. Многие специалисты подтверждают большую достоверность именной второй категории.

Проблема в том, что статистика онкологической заболеваемости не просто цифры. Это конкретные пациенты и, соответственно, конкретные деньги на их диагностику и лечение. Чем выше заболеваемость, тем больше должен быть объем обеспечения социальных гарантий.

Но в реальности существует диссонанс — пациенты есть, а денег нет. Субвенции из бюджета ФФОМС рассчитываются без поправки на коэффициент заболеваемости. Главный критерий — количество застрахованных лиц. Но на практике финансирования по числу застрахованных недостаточно для оказания медпомощи фактически заболевшим. Федеральный бюджет не рассчитан на этот излишек. И лечение заболевших «сверх» выделенного финансирования ложится на регионы.

Коэффициент заболеваемости должен учитываться при расчете территориальных программ. Однако далее, чем «должен», дело не идет — софинансирование регионами реализуется неоднородно и, скорее, по принципу добровольного участия. Регионы в большинстве своем формируют программу так же, как и федералы, — на основе количества застрахованных лиц. Налицо знакомая картина: верхи не хотят, а низы не могут. Беспрецедентные вложения столицы в онкологическую службу, как и всякое исключение, лишь подтверждают правило.

Этот острый вопрос как раз обсуждался в рамках круглого стола, прошедшего в декабре 2023 года в Приангарье. Подробнее см. видео в нашем Telegram-канале.

При этом ранняя выявляемость ЗНО является одним из целевых показателей федеральной программы «Борьба с онкологическими заболеваниями». Налицо асинхронность и алогичность в регулировании всего цикла: человек — деньги — целевой показатель.

Рост онкологической выявляемости для региона — ярмо на шее. Выявил — лечи. Но в пределах выделенного объема финансовых средств, которые не привязаны к реальному количеству пациентов. «Налечить» больше в последние годы стало непопулярным решением, ведь законность неоплаты медицинскому учреждению счетов сверх выделенного объема неоднократно подтверждена судами всех инстанций. Поэтому данные ФФОМС говорят о количестве вновь заболевших, но не об оплате оказанной им медицинской помощи.

Демонстрация реальной картины заболеваемости повлечет больше проблем, нежели наград. Такие последствия нивелирует цели мероприятий, направленных на онконастороженность и раннюю диагностику. Это дополнительные финансовые узы в первую очередь для субъектов Российской Федерации.

ФФОМС нашел способ снять вопросы и убрать расхождение: с 2023 года служба предоставляет Счетной палате данные официальной медицинской статистики. Однако требуются и системные решения. Стоит рассмотреть альтернативные механизмы распределения финансирования и введение специальных коэффициентов для оплаты онкопомощи. И, конечно же, назрел вопрос об интеграции баз данных фондов ОМС, медицинских информационных систем, ракового регистра и др. Пока что это происходит только в некоторых прогрессивных регионах.

26/01/2024, 14:27
Комментарий к публикации:
Выявил – лечи. А нечем
Габай Полина Георгиевна
Габай Полина Георгиевна
Шеф-редактор
Битва за офф-лейбл продолжается
Битва за офф-лейбл продолжается
Вчера в «регуляторную гильотину» (РГ) поступил очередной проект постановления правительства, определяющий требования к лекарственному препарату для его включения в клинические рекомендации и стандарты медицинской помощи в режимах, не указанных в инструкции по его применению. Проще говоря, речь о назначениях офф-лейбл. Предыдущая редакция документа была направлена на доработку в Минздрав России в феврале этого года.

Это тот самый документ, без которого тема офф-лейбл никак не двигается с места, несмотря на то, что долгожданный закон, допускающий применение препаратов вне инструкции у детей, вступил в силу уже более года назад (п. 14.1 ст. 37 Федерального закона от 21.11.2011 №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Вступить-то он вступил, но вот только работать так и не начал, потому что до сих пор нет соответствующих подзаконных нормативных актов. Подчеркнем, что закон коснулся только несовершеннолетних, еще более оголив правовую неурегулированность, точнее теперь уже незаконность, взрослого офф-лейбла. Но и у детей вопрос так и не решен.

Один из необходимых подзаконных актов был принят одновременно с законом – это перечень заболеваний, при которых допускается применение препаратов офф-лейбл (распоряжение Правительства от 16.05.2022 №1180-р). В перечень вошел ряд заболеваний, помимо онкологии, – всего 21 пункт.

А вот второй норматив (требования, которым должны удовлетворять препараты для их включения в стандарты медпомощи и клинические рекомендации) разрабатывается Минздравом России уже более года. Именно его очередная редакция и поступила на днях в систему РГ.

Удивляют годовые сроки подготовки акта объемом от силы на одну страницу. С другой стороны, эта страница открывает дорогу к массовому переносу схем офф-лейбл из клинических рекомендаций в стандарты медпомощи и далее в программу госгарантий. По крайней мере, в детской онкогематологии такие назначения достигают 80–90%. А это означает расширение финансирования, хотя скорее больше просто легализацию текущих процессов.

В любом случае для регулятора это большой стресс, поэтому спеха тут явно не наблюдается. Да и вообще решение вопроса растягивается, оттягивается и переносится теперь уже на 1 сентября 2024 года. Именно этот срок предложен Минздравом для вступления акта в силу. Еще в февральской редакции норматива речь шла о 1 сентября 2023 года, что встретило несогласие экспертов РГ. Причина очевидна – сам закон вступил в силу 29 июня 2022 года и дальнейшие промедления в его реализации недопустимы.

Что касается самих требований, то надо сказать, что в нынешней редакции они много лучше февральских, но тоже несовершенны. Не будем вдаваться в юридические нюансы: они будут представлены в РГ.

А в это время… врачи продолжают назначать препараты офф-лейбл, так как бездействие регулятора не может служить основанием для переноса лечения на 1 сентября 2024 года.

Ранее мы уже писали о проблеме офф-лейбл в других материалах фонда:

«Oфф-лейбл уже можно, но все еще нельзя»;

«Off-label или off-use?».

12/07/2023, 11:50
Комментарий к публикации:
Битва за офф-лейбл продолжается
Камолов Баходур Шарифович
Камолов Баходур Шарифович
Главный редактор
Потерянные и забытые
Потерянные и забытые
И снова о документе, который уже больше года никому не дает покоя – приказе №116н – порядке оказания онкологической помощи взрослым, который начал действовать с 2022 года. В адрес этого документа высказано так много замечаний и организаторами здравоохранения, и руководителями лечебных учреждений, и рядовыми врачами, что, казалось бы, говорить больше не о чем. К сожалению, это не так: тема оказалась неисчерпаемой. Эксперты фонда «Вместе против рака» тоже и уже не раз давали оценки новому порядку. Сегодня хочу остановиться на одном аспекте, имеющем колоссальную важность: речь пойдет о двух категориях онкологических больных, которым не нашлось места в новом порядке. Фактически о них просто забыли. Однако не забыл о них следственный комитет. Как раз на днях «Медицинская газета» осветила уголовное дело в отношении врача-хирурга, выполнившего спасительную резекцию ректосигмоидного отдела толстой кишки.

Если человека нельзя вылечить, то это не значит, что ему нельзя помочь

Таков основной посыл паллиативной помощи. Однако ее возможности ограничены: в частности, для онкологических пациентов не предусмотрена хирургическая помощь. Равно как не предусмотрена она и соответствующим порядком онкологической помощи. Речь о пациентах с распространенным раком, которые не могут быть прооперированы радикально, но нуждаются в паллиативном хирургическом вмешательстве. Такая помощь обеспечивает более высокое качество дожития, например, онкобольных с кишечной непроходимостью, кровотечениями при распространенном процессе, с нарушением оттока мочи, скоплением жидкости в плевральной или брюшной полости и т. д. Химиотерапевты не могут без стабилизации состояния провести таким пациентам лекарственное лечение. В специализированных онкологических учреждениях симптоматическая хирургия не предусмотрена. Да и вообще система паллиативной помощи не подразумевает хирургию. В неспециализированных учреждениях таких пациентов теперь тоже не ждут, если стационар не включен в региональную систему маршрутизации онкобольных.

С вступлением в силу приказа №116н такой больной может быть госпитализирован в многопрофильный стационар только как неонкологический пациент. Чтобы не нарушать никакие порядки и получить оплату за данный клинический случай, врачи вынуждены хитрить и фантазировать, выдумывая обоснования для госпитализации.

Часть людей обращается за такой помощью в частные клиники. Еще часть – в хосписы и паллиативные отделения, но вот только там нет хирургии. Таким образом, сформировалась когорта онкобольных, на которых действие нового порядка не распространяется. Подсчитать число таких пациентов сложно, так как теперь они находятся вне зоны внимания онкослужбы.

Между небом и землей

Ситуация вокруг этих больных нередко обрастает и дополнительными сложностями, которые недавно освещала наша редакция по результатам большого аналитического исследования, посвященного вопросам паллиативной помощи в России.

Во-первых, не все онкологи сообщают пациенту, что возможности лечения заболевания исчерпаны. Из-за этого не выдают направление в специализированные паллиативные отделения или хосписы. А некоторые просто не знают, что требуется дополнительное заключение. И складывается ситуация, когда пациент не получает онкологическое лечение, поскольку показаний уже нет, но и нет возможности получить паллиативную помощь, поскольку отсутствует направление от врача-онколога. Но наиболее важно то, что в контексте хирургической паллиативной помощи такие пациенты попросту вне курации обеих служб, т. е. без гарантий и помощи.

Во-вторых, имеются интересные особенности в преемственности онкологической и паллиативной помощи, а именно: странное «блуждание» пациентов между паллиативом и онкологией. Это обусловлено тем, что сопроводительная терапия в онкологическом секторе, в том числе уход за пациентом, обезболивание, устранение тошноты и рвоты, толком не регулируется и не оплачивается по программе госгарантий. Поэтому тяжелые, фактически умирающие от осложнений, пациенты попадают в паллиатив. А там при грамотном подходе буквально оживают и возвращаются в онкологические учреждения, чтобы продолжить основное лечение. С клинической точки зрения это нонсенс.

Сопровожден до осложнений

Означенные проблемы онкослужбы дали почву для появления другой когорты онкологических пациентов, оказание помощи которым не предусмотрено ни новым минздравовским порядком, ни иными нормативными актами, регулирующими данную сферу здравоохранения.

Я говорю о тех, кто нуждается в сопроводительной терапии осложнений, наступающих во время лечения онкологических заболеваний. По большому счету к их числу относятся все 100% онкобольных, поскольку те или иные неблагоприятные последствия «химии» возникают у каждого. Таких состояний много: тошнота, рвота, нейтропения, тромбоцитопения, анемия, инфекции, мукозиты, болевой синдром и т. д.

Да, онкологи назначают пациентам препараты, снижающие негативные проявления последствий химиотерапии, в частности противорвотные средства. Но, во-первых, такие препараты покупаются обычно за средства пациентов, во-вторых, состояния могут быть куда более серьезными, они не снимаются приемом таблетированных лекарств и требуют проведения инфузионной либо иной терапии в стационарных условиях. Однако попасть туда не так просто. В онкологической службе вся помощь исключительно плановая, поэтому онкобольной с осложнениями может поступить только в общелечебную сеть, где не всегда знают, как помочь пациенту с диагнозом «онкология» в случае резкого снижения гемоглобина, высокого лейкоцитоза и пр.

Иными словами, из поля зрения авторов порядка оказания онкологической помощи и разработчиков клинических рекомендаций выпала не просто группа больных, а целый раздел лечения. Хотя справедливости ради надо сказать, что «проведение восстановительной и корригирующей терапии, связанной с возникновением побочных реакций на фоне высокотоксичного лекарственного лечения» предусмотрено как одна из функций онкологических учреждений, однако соответствующих условий для реализации нет.

До сих пор нет ни отдельного тома клинических рекомендаций по сопроводительной терапии осложнений онкологических заболеваний, ни соответствующих разделов в профильных клинических рекомендациях по злокачественным новообразованиям, за редким исключением, которое еще больше подтверждает правило. А коль скоро нет клинических рекомендаций по оказанию данного вида медицинской помощи, нет и тарифов на него. А если нет тарифов, медицинские организации не могут заниматься сопроводительной терапией осложнений онкологических заболеваний. Круг замкнулся.

Безусловно, некая положительная тенденция к решению этой проблемы есть. Для начала в последние годы она довольно активно обсуждается. Кроме того, с 2023 года введен подход по использованию коэффициента сложности лечения пациента (КСЛП), который «удорожает» базовый тариф, доплата предназначена для возмещения расходов на сопроводительную терапию. Однако механизм крайне выборочно покрывает препараты, используемые для лечения осложнений, да и сумма в 16–18 тыс. руб. зачастую меньше реальных расходов.

Если бы данный вид медицинской помощи нашел полноценное отражение в клинических рекомендациях и новом порядке, это позволило бы создать в онкодиспансерах отделения сопроводительной терапии, которые принимали бы пациентов с осложнениями в режиме 24/7, в том числе по экстренным показаниям.

Что же происходит в реальности? То же, что и в случае с первой категорией онкобольных: человек сам приобретает нужные препараты и (или) ищет врача или медсестру, которые готовы ему помочь. Какими в случае неблагоприятных событий могут быть юридические последствия такой помощи «по договоренности», несложно представить.

21/03/2023, 12:05
Комментарий к публикации:
Потерянные и забытые
Страница редакции
Обсуждение
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Актуальное
все