Вверх
Оставить отзыв
Только для врачей

Вышел в свет первый выпуск экспертно-аналитического вестника «ЭХО онкологии»

/

Парламентский контроль регионов: доступность диагностики и лечения онкозаболеваний в Самарской области

/

В реанимацию могут не пустить братьев пациента, опекунов и детей до 14 лет. Больницы не обязаны выполнять эти требования, поясняет эксперт

/

Как устроена диагностика в системе ОМС, как развивается онкодиагностика, как упростить взаимодействие частной и государственной медицины?

/

Минздрав ставит целевые показатели по улучшению здоровья россиян. А когда не достигает их — манипулирует статистикой

/

«К заключениям из частных клиник относятся крайне скептически» Что нужно знать об отсрочке от мобилизации по болезни?

/

Сколько стоит честь врача? Недорого. О перспективах защиты медработниками чести и достоинства в суде

/

На раке решили не экономить. ФФОМС попробует отказаться от оплаты высокотехнологичного лечения онкологии по тарифам, утвержденным Минздравом РФ

/

«Осуждение врачей за убийство войдет в историю». Дело работников калининградского роддома плачевно скажется на всей отрасли здравоохранения

/

Применение препаратов off-label у детей «формально заморожено» до вступления в силу клинических рекомендаций и стандартов медпомощи

/

А полечилось как всегда. Закон о назначении детям «взрослых» препаратов дал неожиданный побочный эффект

/

Как в России лечат рак молочной железы? Минздрав России опубликовал новые стандарты медицинской помощи при раке молочной железы у взрослых

/

ФСБ расследует «финансирование» российских медработников иностранными фармкомпаниями

/

В России вступили в силу положения о лечении детей препаратами офф-лейбл

/
12 октября 2023
566

Как избежать штрафа за «нецелевку»? Спроси ТФОМС!

Автор: «Факультет медицинского права»
Как избежать штрафа за «нецелевку»? Спроси ТФОМС!
Вопросы правильного расходования целевых средств ОМС – один из краеугольных камней в финансово-хозяйственной деятельности медицинских организаций. В случае их использования не по назначению наступают ощутимые последствия – нужно вернуть всю сумму в бюджет ТФОМС и уплатить немалый штраф. Может ли медорганизация избежать ответственности (и самое главное – как это сделать), даже если потратила средства не на те цели? Ответим на эти вопросы на примере показательного судебного спора, произошедшего в Иркутской области.

Как больница возмещала ущерб за своего работника

ТФОМС провел плановую комплексную проверку городской больницы. В ходе проверки, в частности, установили, что медорганизация возместила за счет ОМС ущерб, причиненный по вине ее работника.

Оказалось, что еще в 2016 году по вине водителя больницы произошло дорожно-транспортное происшествие. В тот момент он был при исполнении служебных обязанностей. Водитель был признан виновным в преступлении – ДТП, повлекшем по неосторожности смерть человека. Суд обязал больницу возместить близким погибшего материальный ущерб и моральный вред в связи с потерей кормильца.

Медорганизация исполнила решение суда и выплатила в качестве возмещения вреда более 600 тыс. руб. за счет средств ОМС. При этом больница не попыталась взыскать деньги со своего водителя в порядке регресса.

Фонд разобрался в ситуации, ожидаемо признал расходы нецелевым использованием средств ОМС и потребовал от медорганизации вернуть потраченные деньги в бюджет ТФОМС и уплатить штраф в размере около 60 тыс. руб.

Больница не согласилась и обратилась в суд с заявлением о признании недействительным требования ТФОМС. Суд первой инстанции в этой части встал на сторону фонда, признал расходы нецелевыми, а штраф – обоснованным.

Медорганизация обжаловала решение суда в апелляции, а впоследствии – в кассации.

ТФОМС подскажет, как поступить

Сначала апелляционный, а затем и кассационный суды также признали расходы на возмещение материального ущерба и компенсацию морального вреда по потере кормильца, которые больница понесла во исполнение судебных актов, нецелевым использованием средств ОМС.

Таким образом, суды подтвердили, что указанные расходы не входят в состав затрат, установленных Правилами ОМС, не связаны с оказанием бесплатной медпомощи по программам ОМС, а следовательно, не могут быть оплачены за счет целевых средств.

В отношении вышесказанного возражать суду, в общем-то, бессмысленно. Но как быть со штрафом? И здесь мы подходим к самому интересному.

Суд отметил, что перед тем, как произвести выплаты в счет возмещения вреда, больница направляла запрос в ТФОМС. Она просила разъяснить, за счет каких именно средств это можно сделать.

Фонд в своем ответе не только не запретил провести такую оплату за счет средств ОМС. Наоборот, он пояснил: возмещение вреда по потере кормильца отражается по ст. 290 «Прочие расходы» КОСГУ и включается в структуру тарифа на оплату медпомощи по ОМС в соответствии с ч. 7 ст. 35 федерального закона №326-ФЗ. В обоснование своего ответа ТФОМС сослался в том числе на приказ Минфина России от 29.11.2017 №209н.

Больница так и поступила, руководствуясь официальным разъяснением фонда.

Из-за этого обстоятельства судам пришлось обратиться к давнему мнению Конституционного Суда РФ (КС РФ), которое не перестало быть актуальными и по сей день.

Вспомним о конституционных принципах

Правовые позиции КС РФ устанавливают:

  • любые меры госпринуждения за несоблюдение требований законодательства должны быть ограничены требованиями справедливости, соразмерности и иными конституционными и общеправовыми принципами. Это касается как мер по восстановлению прав, так и штрафных санкций;
  • принцип соразмерности означает, что публично-правовая ответственность возможна лишь за виновное деяние. Она должна дифференцироваться в зависимости от тяжести и характера правонарушения, размера ущерба, степени вины нарушителя. Следует учитывать и иные существенные обстоятельства.

Разъяснения КС РФ о мерах публично-правового принуждения универсальны. Следовательно, они имеют основополагающее значение и при рассмотрении судами споров о привлечении медорганизаций к ответственности за нарушения законодательства об ОМС. Ведь штраф по ч. 9 ст. 39 федерального закона №326-ФЗ – особый вид финансовой санкции публично-правового характера.

«И все-таки она работает!»: как суд применил аналогию права и закона

Суды отметили, что ни положения бюджетного законодательства, ни нормы федерального закона №326-ФЗ не регламентируют принципы ответственности при установлении признаков состава публично-правового правонарушения.

В этой связи «в дело вступает» ч. 6 ст. 13 АПК РФ: если спорные отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и нет применимого к ним обычая делового оборота, то действуют нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона). Если и таковых нет – применяется аналогия права, т. е. дело рассматривается исходя из общих начал и смысла законодательства.

В споре между ТФОМС и больницей суды применили по аналогии нормы налогового законодательства об общих принципах публично-правовой ответственности в сфере налогообложения. Последняя имеет схожий правовой характер. В частности, это касается принципа виновности.

Так, вина налогоплательщика в правонарушении по общему правилу исключается, если окажется, что он выполнял письменные разъяснения уполномоченного госоргана, а равно должностного лица, данное в пределах их компетенции. То же касается случая, когда налогоплательщик следовал мотивированному мнению налогового органа (пп. 3 п. 1 ст. 111 Налогового кодекса РФ).

«Невиноватая я»: нарушение есть, вины нет

Суды учли все изложенное и пришли к выводу, что поскольку больница допустила нецелевое использование средств ОМС, выполняя письменные разъяснения ТФОМС, то в ее действиях нет вины – одного из ключевых элементов состава правонарушения.

Суды встали на сторону медорганизации и признали требование фонда недействительным в части обязанности больницы уплатить штраф (см. постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 19.09.2023 по делу №А19-27640/2022).

Доводы ТФОМС о том, что он не полномочен давать разъяснения по запросам медорганизаций, как и об отсутствии смягчающих ответственность обстоятельств, суды отклонили. Формальный подход к привлечению получателя средств ОМС к ответственности недопустим, подчеркнули они.

Что же касается расходов по возмещению ущерба и компенсации морального вреда по потере кормильца, то всю сумму нецелевого использования средств ОМС больница все-таки обязана вернуть в бюджет ТФОМС.

Выводы и рекомендации

За последние годы, увы, стали редкостью ситуации, когда по каким-то действительно значимым «денежным» вопросам суды встают на сторону медорганизаций, а не на сторону ТФОМС.

Рассмотренное дело стало одним из таких немногочисленных проблесков на фоне сурового формализма судебной практики. Его итоги позволяют сформулировать ряд практических рекомендаций для лечебных учреждений.

  1. Если есть сомнения насчет того, допустимо ли осуществлять финансовую операцию за счет целевых средств ОМС, – обращайтесь с письменным запросом в ТФОМС. Просите дать вам письменные же разъяснения, а затем действуйте в соответствии с ними.
  2. Если вы так и поступили, но ТФОМС все-таки признал использование средств ОМС нецелевым, направьте ему письменные возражения с обоснованием своей позиции.
  3. Когда спор все же дойдет до суда, ссылайтесь на судебные акты, которые мы рассмотрели в этой статье, и настаивайте на применении аналогии закона (права) и позиций КС РФ.
  4. Надеемся, что этот кейс станет значимым судебным прецедентом, который в дальнейшем поможет медорганизациям отстаивать свои права в подобных спорах с ТФОМС.
telegram protivrakaru

За использование не по целевому назначению средств ОМС медорганизация уплачивает фонду штраф в размере 10% от соответствующей суммы, а также пени 1/300 ставки рефинансирования ЦБ РФ за каждый день просрочки (ч. 9 ст. 39 Федерального закона от 29.11.2010 №326-ФЗ «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации» (далее – федеральный закон №326-ФЗ)).

Средства, которые получает медорганизация за оказание медуслуг застрахованным по ОМС лицам, относятся к целевому финансированию (абз. 19 пп. 14 п. 1 ст. 251 Налогового кодекса РФ).

Медорганизация обязана использовать средства ОМС, полученные за оказанную пациентам медпомощь, в соответствии с программами ОМС (п. 5 ч. 2 ст. 20 федерального закона №326-ФЗ).

Средства, использованные не по целевому назначению, медорганизация обязана вернуть в бюджет ТФОМС в течение 10 рабочих дней со дня, когда последний предъявил требование (ч. 9 ст. 39 федерального закона №326-ФЗ).

Непосредственно связаны с оказанием медпомощи (медуслуг) следующие затраты:

  • на оплату труда и начисления на выплаты по оплате труда работников, которые участвуют в оказании медпомощи;
  • на приобретение материальных запасов, потребляемых в процессе оказания медпомощи;
  • на амортизацию основных средств, которые используются при оказании медпомощи;
  • иные затраты, непосредственно связанные с оказанием медицинской помощи (п. 193 Правил ОМС, утвержденных приказом Минздрава России от 28.02.2019 №108н).

Затраты, которые необходимы для обеспечения деятельности медорганизации в целом, но не потребляются в процессе оказания медпомощи, перечислены в п. 194–195 Правил ОМС.

См. подробнее: постановления КС РФ от 15.07.1999 №11-П, от 05.11.2003 №349-О, от 25.02.2014 №4-П, 19.01.2016 №2-П и др.

Колонка редакции
Габай Полина Георгиевна
Габай Полина Георгиевна
Шеф-редактор
Битва за офф-лейбл продолжается
Битва за офф-лейбл продолжается
Вчера в «регуляторную гильотину» (РГ) поступил очередной проект постановления правительства, определяющий требования к лекарственному препарату для его включения в клинические рекомендации и стандарты медицинской помощи в режимах, не указанных в инструкции по его применению. Проще говоря, речь о назначениях офф-лейбл. Предыдущая редакция документа была направлена на доработку в Минздрав России в феврале этого года.

Это тот самый документ, без которого тема офф-лейбл никак не двигается с места, несмотря на то, что долгожданный закон, допускающий применение препаратов вне инструкции у детей, вступил в силу уже более года назад (п. 14.1 ст. 37 Федерального закона от 21.11.2011 №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Вступить-то он вступил, но вот только работать так и не начал, потому что до сих пор нет соответствующих подзаконных нормативных актов. Подчеркнем, что закон коснулся только несовершеннолетних, еще более оголив правовую неурегулированность, точнее теперь уже незаконность, взрослого офф-лейбла. Но и у детей вопрос так и не решен.

Один из необходимых подзаконных актов был принят одновременно с законом – это перечень заболеваний, при которых допускается применение препаратов офф-лейбл (распоряжение Правительства от 16.05.2022 №1180-р). В перечень вошел ряд заболеваний, помимо онкологии, – всего 21 пункт.

А вот второй норматив (требования, которым должны удовлетворять препараты для их включения в стандарты медпомощи и клинические рекомендации) разрабатывается Минздравом России уже более года. Именно его очередная редакция и поступила на днях в систему РГ.

Удивляют годовые сроки подготовки акта объемом от силы на одну страницу. С другой стороны, эта страница открывает дорогу к массовому переносу схем офф-лейбл из клинических рекомендаций в стандарты медпомощи и далее в программу госгарантий. По крайней мере, в детской онкогематологии такие назначения достигают 80–90%. А это означает расширение финансирования, хотя скорее больше просто легализацию текущих процессов.

В любом случае для регулятора это большой стресс, поэтому спеха тут явно не наблюдается. Да и вообще решение вопроса растягивается, оттягивается и переносится теперь уже на 1 сентября 2024 года. Именно этот срок предложен Минздравом для вступления акта в силу. Еще в февральской редакции норматива речь шла о 1 сентября 2023 года, что встретило несогласие экспертов РГ. Причина очевидна – сам закон вступил в силу 29 июня 2022 года и дальнейшие промедления в его реализации недопустимы.

Что касается самих требований, то надо сказать, что в нынешней редакции они много лучше февральских, но тоже несовершенны. Не будем вдаваться в юридические нюансы: они будут представлены в РГ.

А в это время… врачи продолжают назначать препараты офф-лейбл, так как бездействие регулятора не может служить основанием для переноса лечения на 1 сентября 2024 года.

Ранее мы уже писали о проблеме офф-лейбл в других материалах фонда:

«Oфф-лейбл уже можно, но все еще нельзя»;

«Off-label или off-use?».

12/07/2023, 11:50
Комментарий к публикации:
Битва за офф-лейбл продолжается
Камолов Баходур Шарифович
Камолов Баходур Шарифович
Главный редактор
Потерянные и забытые
Потерянные и забытые
И снова о документе, который уже больше года никому не дает покоя – приказе №116н – порядке оказания онкологической помощи взрослым, который начал действовать с 2022 года. В адрес этого документа высказано так много замечаний и организаторами здравоохранения, и руководителями лечебных учреждений, и рядовыми врачами, что, казалось бы, говорить больше не о чем. К сожалению, это не так: тема оказалась неисчерпаемой. Эксперты фонда «Вместе против рака» тоже и уже не раз давали оценки новому порядку. Сегодня хочу остановиться на одном аспекте, имеющем колоссальную важность: речь пойдет о двух категориях онкологических больных, которым не нашлось места в новом порядке. Фактически о них просто забыли. Однако не забыл о них следственный комитет. Как раз на днях «Медицинская газета» осветила уголовное дело в отношении врача-хирурга, выполнившего спасительную резекцию ректосигмоидного отдела толстой кишки.

Если человека нельзя вылечить, то это не значит, что ему нельзя помочь

Таков основной посыл паллиативной помощи. Однако ее возможности ограничены: в частности, для онкологических пациентов не предусмотрена хирургическая помощь. Равно как не предусмотрена она и соответствующим порядком онкологической помощи. Речь о пациентах с распространенным раком, которые не могут быть прооперированы радикально, но нуждаются в паллиативном хирургическом вмешательстве. Такая помощь обеспечивает более высокое качество дожития, например, онкобольных с кишечной непроходимостью, кровотечениями при распространенном процессе, с нарушением оттока мочи, скоплением жидкости в плевральной или брюшной полости и т. д. Химиотерапевты не могут без стабилизации состояния провести таким пациентам лекарственное лечение. В специализированных онкологических учреждениях симптоматическая хирургия не предусмотрена. Да и вообще система паллиативной помощи не подразумевает хирургию. В неспециализированных учреждениях таких пациентов теперь тоже не ждут, если стационар не включен в региональную систему маршрутизации онкобольных.

С вступлением в силу приказа №116н такой больной может быть госпитализирован в многопрофильный стационар только как неонкологический пациент. Чтобы не нарушать никакие порядки и получить оплату за данный клинический случай, врачи вынуждены хитрить и фантазировать, выдумывая обоснования для госпитализации.

Часть людей обращается за такой помощью в частные клиники. Еще часть – в хосписы и паллиативные отделения, но вот только там нет хирургии. Таким образом, сформировалась когорта онкобольных, на которых действие нового порядка не распространяется. Подсчитать число таких пациентов сложно, так как теперь они находятся вне зоны внимания онкослужбы.

Между небом и землей

Ситуация вокруг этих больных нередко обрастает и дополнительными сложностями, которые недавно освещала наша редакция по результатам большого аналитического исследования, посвященного вопросам паллиативной помощи в России.

Во-первых, не все онкологи сообщают пациенту, что возможности лечения заболевания исчерпаны. Из-за этого не выдают направление в специализированные паллиативные отделения или хосписы. А некоторые просто не знают, что требуется дополнительное заключение. И складывается ситуация, когда пациент не получает онкологическое лечение, поскольку показаний уже нет, но и нет возможности получить паллиативную помощь, поскольку отсутствует направление от врача-онколога. Но наиболее важно то, что в контексте хирургической паллиативной помощи такие пациенты попросту вне курации обеих служб, т. е. без гарантий и помощи.

Во-вторых, имеются интересные особенности в преемственности онкологической и паллиативной помощи, а именно: странное «блуждание» пациентов между паллиативом и онкологией. Это обусловлено тем, что сопроводительная терапия в онкологическом секторе, в том числе уход за пациентом, обезболивание, устранение тошноты и рвоты, толком не регулируется и не оплачивается по программе госгарантий. Поэтому тяжелые, фактически умирающие от осложнений, пациенты попадают в паллиатив. А там при грамотном подходе буквально оживают и возвращаются в онкологические учреждения, чтобы продолжить основное лечение. С клинической точки зрения это нонсенс.

Сопровожден до осложнений

Означенные проблемы онкослужбы дали почву для появления другой когорты онкологических пациентов, оказание помощи которым не предусмотрено ни новым минздравовским порядком, ни иными нормативными актами, регулирующими данную сферу здравоохранения.

Я говорю о тех, кто нуждается в сопроводительной терапии осложнений, наступающих во время лечения онкологических заболеваний. По большому счету к их числу относятся все 100% онкобольных, поскольку те или иные неблагоприятные последствия «химии» возникают у каждого. Таких состояний много: тошнота, рвота, нейтропения, тромбоцитопения, анемия, инфекции, мукозиты, болевой синдром и т. д.

Да, онкологи назначают пациентам препараты, снижающие негативные проявления последствий химиотерапии, в частности противорвотные средства. Но, во-первых, такие препараты покупаются обычно за средства пациентов, во-вторых, состояния могут быть куда более серьезными, они не снимаются приемом таблетированных лекарств и требуют проведения инфузионной либо иной терапии в стационарных условиях. Однако попасть туда не так просто. В онкологической службе вся помощь исключительно плановая, поэтому онкобольной с осложнениями может поступить только в общелечебную сеть, где не всегда знают, как помочь пациенту с диагнозом «онкология» в случае резкого снижения гемоглобина, высокого лейкоцитоза и пр.

Иными словами, из поля зрения авторов порядка оказания онкологической помощи и разработчиков клинических рекомендаций выпала не просто группа больных, а целый раздел лечения. Хотя справедливости ради надо сказать, что «проведение восстановительной и корригирующей терапии, связанной с возникновением побочных реакций на фоне высокотоксичного лекарственного лечения» предусмотрено как одна из функций онкологических учреждений, однако соответствующих условий для реализации нет.

До сих пор нет ни отдельного тома клинических рекомендаций по сопроводительной терапии осложнений онкологических заболеваний, ни соответствующих разделов в профильных клинических рекомендациях по злокачественным новообразованиям, за редким исключением, которое еще больше подтверждает правило. А коль скоро нет клинических рекомендаций по оказанию данного вида медицинской помощи, нет и тарифов на него. А если нет тарифов, медицинские организации не могут заниматься сопроводительной терапией осложнений онкологических заболеваний. Круг замкнулся.

Безусловно, некая положительная тенденция к решению этой проблемы есть. Для начала в последние годы она довольно активно обсуждается. Кроме того, с 2023 года введен подход по использованию коэффициента сложности лечения пациента (КСЛП), который «удорожает» базовый тариф, доплата предназначена для возмещения расходов на сопроводительную терапию. Однако механизм крайне выборочно покрывает препараты, используемые для лечения осложнений, да и сумма в 16–18 тыс. руб. зачастую меньше реальных расходов.

Если бы данный вид медицинской помощи нашел полноценное отражение в клинических рекомендациях и новом порядке, это позволило бы создать в онкодиспансерах отделения сопроводительной терапии, которые принимали бы пациентов с осложнениями в режиме 24/7, в том числе по экстренным показаниям.

Что же происходит в реальности? То же, что и в случае с первой категорией онкобольных: человек сам приобретает нужные препараты и (или) ищет врача или медсестру, которые готовы ему помочь. Какими в случае неблагоприятных событий могут быть юридические последствия такой помощи «по договоренности», несложно представить.

21/03/2023, 12:05
Комментарий к публикации:
Потерянные и забытые
Габай Полина Георгиевна
Габай Полина Георгиевна
Шеф-редактор
Мираж цифровизации
Мираж цифровизации
Внедрение IT-технологий в работу системы здравоохранения абсолютно необходимо, в этом нет сомнений. Сомнения вызывает лишь подход к реализации этого намерения, конкретно – тот кавалерийский наскок, с которым государство взялось за информатизацию и цифровизацию медицинской отрасли, не рассчитав ни свои силы и возможности, ни силы и возможности субъектов РФ и конкретных медицинских организаций. В итоге заявленные сроки реализации ряда важных разделов информатизации и цифровизации здравоохранения отодвигаются. Конструкции красиво описанной «единой цифровой экосистемы здравоохранения» по мере приближения к ней оказываются миражом. А часть из тех компонентов «цифровой экосистемы», которые уже готовы и внедрены, тоже нельзя назвать полностью проработанными.

Звучит красиво – «цифровая экосистема»

Фундамент будущего цифрового здравоохранения был заложен еще в 2011 году с утверждения концепции единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения (ЕГИСЗ). А через несколько лет Минздрав России презентовал федеральный проект «Создание единого цифрового контура (ЕЦК) в здравоохранении на основе ЕГИСЗ». Срок реализации проекта – 2019–2024 годы, консолидированное финансирование проекта оценивается в 177 млрд руб.

Так называемая цифровая экосистема здравоохранения предполагает не только объединение всех потоков медицинской информации в ЕГИСЗ, но и появление большого количества сервисов для медицинского сообщества и пациентов: электронный документооборот, телемедицинские технологии, электронная запись к врачу, оформление электронных рецептов и автоматизированное управление льготным лекарственным обеспечением, программы поддержки принятия врачебных решений и т. д.

Благодаря всем этим техническим инновациям, как указывает регулятор, будет обеспечено «повышение эффективности функционирования системы здравоохранения».

Правильные цели, верные задачи. А что мы имеем на пятом году работы над решением этих задач?

Старт без финиша

Начнем с единого цифрового контура медицинской отрасли. Создание федеральной информационной сети ЕГИСЗ, у которой есть разные подсистемы – федеральный регистр медицинских работников, федеральный реестр медорганизаций, федеральная регистратура и т. д., – движется медленно, а внедрение дается тяжело. Медицинские организации элементарно не готовы ни морально, ни технически к новой тяжеловесной системе. В 2021 году, чтобы хоть как-то загнать участников в систему, подключение к ЕГИСЗ сделали даже лицензионным требованием.

В 2019 году Минздрав России инициировал разработку вертикально-интегрированных медицинских информационных систем (ВИМИС) по основным профилям: онкология, акушерство и гинекология, профилактическая медицина, сердечно-сосудистые заболевания и инфекционные заболевания. По замыслу регулятора, это должен быть эффективный механизм управления профильными службами, а также мониторинга оказания медицинской помощи и ее качества. Платформы ВИМИС предполагалось инкорпорировать в ЕГИСЗ.

Так вот, окончание работ по созданию всех ВИМИС было запланировано на 2020 год. 19 июня 2020 года министр здравоохранения России Михаил Мурашко сообщил, что ВИМИС «Онкология» разработана и готовится к апробации. На самом деле, если остальные четыре ВИМИС в той или иной мере уже функционируют, то по онкологии окончание работы над проектом отодвигалось сначала до 2021 года, затем до 2022 года и до сих пор не произошло.

Притом изначально в ВИМИС «Онкология» должны были входить траектории деятельности врача, системы поддержки принятия врачебных решений (СППВР) и некоторые другие. Однако в 2020 году многие сложные составляющие ВИМИС, в том числе СППВР, были исключены из технического задания. В таком упрощенном виде ВИМИС стала большой МИС, работающей просто-напросто на сбор данных.

Исполнить нельзя, но обязаны

Почему от сложных блоков в ВИМИС избавляются? Возможно, потому что разработка таких алгоритмов крайне сложна, а результаты нелицеприятны.

В 2022 году фонд «Вместе против рака» запустил свою программу поддержки принятия врачебных решений по диагностике и лечению рака предстательной железы. Наши специалисты трудились над ней около полугода большой командой. И это только одна локализация рака. Между тем в рубрикаторе Минздрава России уже более 80 клинических рекомендаций по онкозаболеваниям, и, чтобы под каждую нозологию сформировать СППВР, нужны большие затраты времени и сил.

Кроме того, дело не ограничивается клиническими рекомендациями: кроме них, есть стандарты медпомощи, тарифы, клинико-статистические группы – и все эти профессиональные, правовые и финансовые нормы должны быть увязаны между собой. По факту же они не гармонизированы, многие положения клинических рекомендаций по тем или иным причинам не попали в стандарты и далее в тарифную программу. Не исключено, что именно поэтому СППВР убрали из задач ВИМИС: любая система поддержки принятия врачебных решений высвечивает разобщенность профессиональных норм и финансовой регуляторики.

Последнее является серьезной проблемой. При выборе тактики оказания медицинской помощи пациенту врачи должны руководствоваться клиническими рекомендациями, в то же время они знают, что если назначат лечение, которое не вошло в стандарты и тарифы, то больнице оно не будет оплачено фондом ОМС. Таким образом, с принятием закона о клинических рекомендациях врачи оказались в ловушке: исполнить их невозможно, а не исполнить нельзя.

После долгой пробуксовки в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина проект ВИМИС «Онкология» не так давно попал в ЦЭККМП Минздрава России. Это вселяет надежду на упорядочивание системы, ведь центр в настоящее время призван играть лидирующую роль в подготовке и экспертизе всей цепочки норм: клинреки – номенклатура медуслуг – стандарты медпомощи – КСГ. В разработку ВИМИС, помимо больших денег (более 2,3 млрд руб.), вложены и многолетние ожидания, в том числе о создании адекватного канцер-регистра. Отрасль, без сомнения, требует корректной систематизации и информатизации, но итогового результата пока нет.

Что еще смущает? Даже правовой статус и конкретный функционал ВИМИС до сих пор не определены. Положения о ВИМИС должны были войти в новый нормативный акт о ЕГИСЗ, однако в утвержденном документе норм о ВИМИС нет.

Телерисковая зона

Еще один цифровой продукт, предусмотренный к внедрению в рамках информатизации отрасли, – телемедицинские технологии, которые используются для консультирования в режиме «врач-врач» либо «врач-пациент», а также для дистанционного мониторинга за состоянием здоровья пациента. Какие здесь плюсы и минусы? Телемедицинские технологии привязаны к системе ЕГИСЗ: таким образом, каждый участник процесса распознан через единую систему идентификации и аутентификации (ЕСИА) и имеет цифровые подписи. Врач должен быть зарегистрирован в федеральном реестре медработников, а клиника – в федеральном реестре медорганизаций. Это, с одной стороны, правильно, но с другой – сложно исполнимо, особенно если речь идет о частном секторе здравоохранения. Да и пациенты в большинстве своем хотят куда более простых решений.

Кроме того, это не вопрос одного дня! Между тем регуляторика по телемедицине вступила в силу в январе 2018 года без какого-либо переходного периода. Тогда ни одна медицинская организация не была готова к этому технически, ведь требуется обеспечить защиту персональных данных пациента, передачу информации в федеральные регистры и реестры и т. д. Таким образом, приказ Минздрава о телемедицине в одночасье сделал противозаконной всю ту телемедицину, что была и довольно успешно практиковалась до 2018 года. Да и сейчас спустя 5 лет совершенно нельзя сказать, что клиники, врачи и пациенты готовы к новому формату.

Кроме технических сложностей, нормативные акты предусматривают жесткие ограничения по функционалу сервиса. Например, без очного приема врач не может поставить диагноз и назначить лечение, хотя на сегодняшний день возможности медицины и запрос пациентов шире. Уже не первый год пытаются ввести «человеческую» телемедицину на экспериментальных территориях. Это так называемые цифровые песочницы, но пока все эти задумки тоже на мели. Возможно, и потому, что многие против того, чтобы одним было можно то, что всем другим нельзя.

В итоге с 2018 года развитие телемедицины буксует, на текущий момент – это зона повышенного правового риска при одновременно больших вложениях ресурсов и высокой вероятности негатива со стороны пациентов. Телемедицина востребована и в среде врачей, однако для обращения к коллеге за помощью врачу не требуется ни ЕСИА, ни ЭЦП. Он просто возьмет телефон и позвонит. Или напишет. Теневая телемедицина еще долгие годы будет превалировать, пока условия не станут реально приемлемыми для ее участников.

Сделаем выводы из сказанного. Много и красиво говорится об информатизации отрасли, телемедицине, использовании искусственного интеллекта, но все это внедряется где-то на Олимпе, а внизу, у его подножия, ни врачи, ни клиники, ни пациенты пока не могут пользоваться всеми этими инновациями в полной мере.

К печальным выводам пришла и Счетная палата РФ в начале 2021 года. Аудиторы констатировали, что федеральная программа по созданию ЕЦК не поможет сократить временные затраты медработников, не обеспечивает высокое качество, полноту и достоверность информации о состоянии здоровья пациента, а также оптимальную маршрутизацию.

14/03/2023, 14:02
Комментарий к публикации:
Мираж цифровизации
Страница редакции
Обсуждение
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Актуальное
все